И вся федеральная конница - Страница 36

Последовавшая затем пауза, видимо, была предназначена полковником для наших бурных аплодисментов. Однако секунды текли одна за одной, и, наконец, с грустью констатировав, что никто из присутствующих не способен должным образом оценить высказанную им остроту, Смигл тяжело вздохнул и приступил к дальнейшему взаимопредставлению.

– Почтенный же Торк также…

Один из лучших, мысленно произнес я, угадав даже с интонацией.

– …людей, то есть, прошу прощения, гномов, из числа служащих в Третьей…

– Это – не важно! – В отличие от лейтенанта, гном проблем с излишней почтительностью не испытывал.

– Д-да-да. А рядом с вами…

– Валлентайн, мой подмастерье.

– Что же касается меня, – начал я, решив не давать Смиглу шанса, – то вы, джентльмены, можете именовать меня Белоу. Вайт Белоу.

– Тоже один из лучших? – ехидно спросил гном. Я отрицательно качнул головой.

– Нет. Просто – лучший. Без всяких «один из». И при этом тоскливо подумал, что полковник вряд ли благословлен хоть каким-нибудь колдовским даром… к сожалению. А уж мечтать, чтобы Смигл оказался мыслечтецом…

Разумеется, человеческий маг способен прочесть мысли темного эльфа только в одном-единственном случае – когда тот желает ему их сообщить. Вот и я сейчас очень желал сообщить полковнику: если он скажет еще хоть полслова о причинах, вынудивших меня оказаться здесь… вообще скажет обо мне хоть что-нибудь… то следующим его собеседником окажется святой Петр.

ГЛАВА 6

Тимоти

– Нет. – В легкий поворот головы темный эльф ухитрился вложить столько насмешливого превосходства, сколько я бы не сумел и за месяц непрерывного мотания башкой. – Просто – лучший. Без всяких «один из».

Драу не стал уточнять, в каком же именно ремесле он так преуспел. Не стал этого делать и полковник. Хотя, как мне почудилось – собирался, но отчего-то вдруг резко передумал. Ну да и не очень-то надо. Ежу понятно, настоящий темный эльф – а этот, по виду, был из чистокровных, – так вот, настоящий драу, конечно, может быть лучшим и по части катания на коньках, причем по травяной лужайке, и по части вышивания крестиком. Но что-то сыну Валлентайна подсказывает – с этим конкретным темным эльфом на узкой дороженьке лучше не встречаться. Да и на широкой тоже. И вообще лучше находиться от него подальше, скажем, на другом берегу континента. А то и на другом континенте. К примеру, в Австралию, как мне доподлинно известно, ссылают обычных каторжников… милых, добрых людей. Ну а если какой полукровка и объявится, то для таких на «Саксэссе» всегда найдется местечко погорячее.

Сейчас же я мог только жалеть, что пояс мой не оттягивала уже ставшая привычной за последние дни тяжесть «Койота». Конечно, против темного эльфа моя пушка – слабый аргумент, будь она даже 10-фунтовкой мистера Паррота… но хоть бок греет.

«Койота» мне купил Торк еще прежде, чем новую одежду. Впрочем, купил– это совсем не то слово. При-|рел – чуть лучше, но и оно подходит не до конца…

Мы пошли туда сразу, как только вышли от заглавного под-нью-йоркского коротышки. Что мой наниматель, якобы никогда в Америке не бывавший, ориентируется в Городе Гномов лучше, чем иной человек в собственных штанах, – этому я давно уж перестал удивляться. Раз идет уверенно – значит, есть от чего. А уж от чего именно: то ли путеводный амулет у него такой много… многоумный, или же просто Города Гномов друг на дружку похожи, так что в одном побывал, во всех остальных не заблудишься, – это дело десятое.

Был, к слову, и еще один вариант, но его я уже после додумал – мастер, к которому Торк меня вел, запросто мог оказаться куда более знаменитым, чем три Корнелиуса Криппа разом.

Звали этого великого коротышечного мастера Оскинор, и в первый момент, когда мы в его нору вошли, я подумал – ошибочка вышла. Или Торк мне чего-то недоговорил. Потому как гномский оружейник – это горн полыхающий, молот в полтора гнома, ну и так далее. Тут же с одного боку шкафы с книгами, с другого так и вообще горшки с цветами, а в центре за столом тихонько сопит дедуля, из-под рук у которого сроду ничего страшнее годового баланса не выходило. Так я подумал… пока этот коротышка нос от бумажек своих не отклеил и не глянул на меня – точь-в-точь как любимая папашкина двухстволка.

Он пошептался о чем-то с Торком – забавно, тот ведь даже с Криппом по-человечески говорил, а вот с мастером Оскинором сразу родную речь припомнил. Шептались они долго, минут пять. Ну а потом старик прилип ко мне, точно репейник, и взял в оборот.

Для начала он заставил меня скинуть одежду. Всю. Походил вокруг, поцокал языком, поухмылялся, несколько раз ткнул пальцем – вышло неожиданно больно, словно гвоздем засадили… в общем, вел себя в точности как южанин перед негритянским аукционом. Только плантаторские фокусы, это были еще цветочки, а ягодки начались, когда мастер Оскинор ударился в хиромантию. Ей-ей, именно так – вытащил откуда-то здоровенную лупу и принялся изучать мою правую ладонь.

Велеть мне одеться коротышка при этом забыл. Вспомнил только минут двадцать спустя, вдоволь наглядевшись на мою «линию счастья», «бугор Венеры» – а также мозоли, грязь под криво сгрызенными ногтями, ну и все прочее, что имеет обыкновение заводиться от полуподвальной жизни.

Затем Оскинор заставил меня размять комок зеленоватой хрени – что-то вроде смеси глины с каучуком. Хрень, впрочем, оказалась не очень. Стоило мне нажать посильнее, как она чавкнула и протекла меж пальцев. Гномы при виде этого дружно схватились за бороды, причем у Торка вид был довольный, а у мастера – не на шутку озадаченный Он посмотрел на остатки глинорезины, хмыкнул и убрал со стола какую-то штуковину с рычагами и рукоятками – как я понимаю, она значилась следующим номером программы.